Новый Орлеан всегда был городом контрастов. Яркие бусы на витых балконах, потрескавшаяся штукатурка, разбитый асфальт, кладбища. Культы и магазины вуду. В центре, там, где Французский квартал горел огнями и полнился музыкой, последствия Катрины постепенно сходили на нет. Здесь, за границами города, разрушительная сила стихии все еще имела власть. Старые особняки, и без того преданные забвению, теперь и вовсе скрылись в зарослях беспрепятственно разрастающихся садов. В воздухе пахло магнолиями. Влажная, душная южная ночь вступала в свои права.

Ожидание было томительным. По какой-то причине я был уверен, что ты обязательно придёшь, не сможешь отклонить столь любезное приглашение. Хотя отношения наши претерпели серьезные изменения, встречи в те редкие ночи, когда дела капеллы и мои собственные исследования отходили на второй план, вносили разнообразие в привычную рутину. Я бы солгал, если бы сказал, что не ждал с нетерпением еженедельной игры под названием «убеди другого в своей правоте». За более, чем десяток лет, мы успели привыкнуть к друг другу, изучить, научиться влиять явно и скрыто. Иметь подобную власть над другим каинитом всегда представлялось мне чем-то сродни удобного инструмента. В последние ночи я все чаще задавался вопросом, смогу ли использовать эту власть, если того вдруг потребует ситуация.

Ожидание было томительным. Окружённый звуками ночи, я топтался на месте, переступал с ноги на ногу. В руках, сам собой, оказался короткий прут, который я поднял с земли. Занимая руки, я надеялся унять понемногу разгорающееся беспокойство. Я не вполне понимал, что именно заставило Говарда задержаться. Обычно пунктуальный и следующий правилам, он совершенно неожиданно словно пропал из этого плана реальности.

В течение получаса я успел напридумывать себе ужасов. В них неизменно фигурировала окончательная смерть, без пощады разящие когти люпинов, дикая, необузданная колдовство магов и черт знает что ещё. В тот момент, когда я готов уже был сорваться с места и отправиться на поиски без вести пропавшего примогена клана Тремер, к дому подъехала хорошо знакомая мне машина.

- Я надеюсь, ты все же сможешь объяснить мне причину сегодняшней задержки, -  я старался скрыть недовольство за раздражением. Мне казалось, у меня вполне получилось.
Говард смотрел на меня, слегка вскинув брови, словно только что сказанное явилось для него большой неожиданностью. Мне нечего было ответить на этот взгляд. И потому я лишь махнул рукой и направился к дому.

- Не важно, - на самом деле, это было важным, но, вероятно, меня одолел приступ ребячества, и потому я отказывался слушать любые объяснения. - Главное, что ты здесь. Как я уже говорил, в особняк просто так не проникнуть. Мне не удалось обнаружить защитные заклинания или руны, или любой другой признак того, что дом имеет сколько-нибудь значительную охранную систему, - и я не имею в виду современные технологии, потому что, как ты видишь, данный особняк перестал представлять из себя что-либо значимое ещё, как мне кажется, во времена Вашингтона, - но смею заверить, просто так в него не проникнуть. Охранная магия, как ты знаешь, не входит в число моих экспертных знаний, и потому я искренне надеюсь, что ты все-таки сможешь понять, как снять защиту с особняка. Я также взял на себя смелость счесть тебя также заинтересованным в том, что здесь хранится.

Я говорил и говорил, не давая вставить и слова. Прекрасно понимая, что веду себя словно обиженный подросток. На деле я начинал испытывать раздражение, направленное преимущественно в сторону своей собственной небезызвестной персоны. Сейчас беспокойство казалось глупостью. Очаровательно, Сирил, ты вновь пошёл на поводу у собственной разыгравшейся фантазии.

- Если мои сведения верны, в особняке хранилась некая на редкость ценная книга. Мне сложно делать какие-либо предположения, потому что я совершенно не понимаю, как можно хранить книги в подобных условиях - я буду удивлён, если все сколь-нибудь ценное было попросту уничтожено во время урагана, - но вместе с тем не могу не признать, что, не будь у меня проверенных источников информации, я сам никогда бы не подумал об этом месте как хранилище ценных артефактов.

Подойдя к входной двери, я остановился. Говард все ещё молчал, вероятно, давая возможность мне выговориться. Сложно сказать, был ли он раздражён или просто покорно внимал всему тому, что я говорил. Мне казалось, что он что-то хотел сказать, но я вот уже несколько раз крайне невежливо его перебивал. Все это было до крайности глупо, но порой бывало, что я просто не мог остановить себя. Теперь мне начинало казаться, что опоздание Говарда - намеренное издевательство в ответ на все те ночи, что я приходил на час, два, а то и три позже. Из нас двоих именно я обычно был тем, кто напрочь забывал о времени.

Несмотря на то, что все сказанное мною уже несколько раз обговаривалось, пусть и в письменной форме и несколько других выражениях, я все же стремился ввести Говарда в курс дела. Когда дело касалось магии, избыток информации не был чем-то неправильным. Скорее наоборот.

Время теряло своё значение, когда твой собственный возраст начинал исчисляться сотнями лет. Мне всегда казалось удивительным, что более старые представители нашего вида были способны хоть как-то ориентироваться во временном потоке. Ночи все чаше казались мне либо растянутыми в бесконечность, либо проносящимися мимо со скоростью света. Вероятно, потому я опаздывал, порой критично. Мне было сложно испытывать даже малую толику смущения насчёт сего факта - время было загадочным механизмом, который я, кажется, уже не в силах был постичь.

Спорить с Говардом я не стал. И хотя мне хотелось выговориться, усомниться в его записях (конечно, конечно у него все было записано, иного можно было и не ожидать), я предпочёл перейти все же к делу. Говард обычно не склонен был к нечестному поведению, но кое-что выдавало его - я крайне редко назначал «неровное» время. Мне всегда проще было сказать, что мы встретимся в два часа, нежели в половину. Нельзя сказать, что такого никогда не случалось (я с трудом сейчас вспоминал, как именно мы договаривались о встрече), но что-то мне подсказывало, что сегодняшнее не должно было стать исключением из правил. Я не собирался цепляться за это дольше, чем оно того требовало - нас ждали куда более актуальные задачи.

Пол веранды поскрипывал под моим весом. Поскрипывали и ставни - зелёная краска давно облетела на них и теперь обнажала темное дерево под ней. Россыпь жухлых листьев, - наверное, прошлогодних, - в углу. Старое кресло-качалка, такое же печальное и всеми забытое, как и весь дом. Атмосферно, ничего не скажешь.

Я стоял, внимательно всматриваясь в темноту - ночь была на редкость спокойной, но осторожность никогда не бывает лишней. Теперь пришла моя очередь внимательно слушать. Я молчал, оценивая наши возможности. К несчастью, мы оба не располагали достаточным количеством информации о доме, чтобы делать какие-либо очевидные выводы. Возможно, пара теорий. Возможно, я мог бы выхватить из окружения несколько говорящих деталей - так или иначе, у нас не было времени на доскональное изучение всей округи. У меня, впрочем, не было и желания.

- Нет, боюсь, у нас нет времени на то, чтобы всерьёз заниматься снятием защиты, - я покачал головой. Был август, и светало сравнительно рано. В нашем распоряжении было, в лучшем случае, часа три, и это не учитывая возможных сложностей, а также времени на дорогу назад. Мы, безусловно, могли найти убежище поблизости, но я предпочёл бы не засыпать на незнакомой территории. - Поэтому предлагаю просто войти внутрь. Придётся ориентироваться по ситуации.
Амулет. Я усмехаюсь, но оставляю свои мысли при себе. В какой-то степени такая озабоченность моим благосостоянием даже льстит. Вместе с тем, если бы речь шла о чем-то напрямую связанным с областью моих собственных познаний, я тоже приложил бы усилия, чтобы Говард остался жив и, по возможности, в целости и сохранности.

- Благодарю, - я осторожно беру амулет, слегка взвешиваю его в руке, раздумывая, стоит ли все время держать его на виду или убрать в карман. В конечно итоге решаю, что проще будет держать его в руке - пока что.
Слегка хмурюсь, выслушивая план. Не могу не отметить то, как спотыкается Говард на последней фразе.
- Сразу же, безусловно, будет невежливо, но если вдруг придётся срочно убегать от разъяренного монстра, меня вполне можно оставить ему на закуску или в качестве подношения, верно? - я улыбаюсь, показывая, что это всего лишь шутка. Жертвоприношениями здесь занимался совсем даже не Говард.
Возможно, нам действительно не стоило бы применять свои способности внутри. Возможно, таким образом мы подписывали себе смертный приговор. Я вспомнил, что почти забыл одну почти критически важную вещь.
- Подожди, - я слегка придержал Говарда за рука, не давая войти. - Это не займёт много времени.

Никто не говорил, что мы не должны применять свои способности за пределами дома. Я прикрыл глаза и постарался настроить своё восприятие так, чтобы скрытое стало явным. Открыв глаза, я осмотрелся. Аура Говарда была блеклой, как у всех каинитов. Темно-синий, - сосредоточенность и подозрительность, - с иногда попадавшимися вкраплениями жёлтого. Идеализм моего доброго друга ничто не могло перекрыть. Я перевёл взгляд на дом, пытаясь всмотреться. Моим глазам предстали едва уловимые отголоски магической защиты, серебристые линии, почти стершиеся от времени. В остальном, ничего особенного. Дом был тих и не выдавал признаков какого-либо присутствия, даже призрачного. Я не знал, было ли это хорошим знаком или же наоборот. Я отпустил Говарда, переключаясь на обычное зрение и восприятие.

- В доме очевидно никого нет. Если в нем и обитают призраки, они приложили немало усилий, чтобы спрятаться. Защита, насколько я могу понять, существенно ослабла от времени - где-то больше сконцентрирована, где-то меньше. На первый взгляд дом не представляет опасности, но я не могу не согласиться - не стоит ожидать, что это выйдет быстрой пробежкой туда и обратно. И дом скорее всего попытается отвадить нас от цели. В любим случае, мы можем идти.
Сжимая амулет в руке, я проследовал внутрь вслед за Говардом. Внутри все так же поскрипывали половицы. Было на удивление сухо. Я все ещё не чувствовал постороннего присутствия - будь то живого, мертвого или чего-либо в промежуточном состоянии. Прихожая была узкой. По обеим сторонам расходились арочные проемы. Лестница терялась в темноте второго этажа. С картины над тумбой печально и словно бы осуждающе взирала корова. Пасторальные пейзажи вокруг неё напоминали мне о родной Англии.