- Уилтон - спокойный, уравновешенный и несколько саркастичный каинит. Очень редко повышает голос. Если подобное случилось, то это значит, что чаша терпения переполнена. Говорит не слишком громко, с классическим британским акцентом, слегка растягивая гласные. 
- Отлично умеет подать себя в обществе. Часто удивляет сородичей своей доброжелательностью, оптимизмом, а также манерой поведения, абсолютно несвойственной, как всем кажется, членам его клана. Сирил успешно использует личину "прирученной змеи", чтобы завоевать доверие окружения.
- Сирил - прекрасный аналитик. Отдает предпочтение логике и трезвости суждений (впрочем, последнее далеко не всегда применимо к нему самому). При этом прекрасно разбирается в людях и их эмоциях.
- По необъяснимой даже для него самого причине любит собирать "бродяжек". Последней в его коллекции стала юная гангрел. Впрочем, Сирил всегда видит выгоду для себя и других в этой его привычке.
- Начитан, отлично образован, способен поддержать беседу практически на любую тему или же просто выслушать собеседника, если в том есть необходимость. Знает, когда следует говорить, а когда лучше помолчать.
- Порой бывает излишне эмоционален и экспрессивен, но в целом всегда держится в рамках приличия.
- Имеет свои особые взгляды на мифологию клана, поставил своей целью узнать Правду о Сете. Фанатично идет к цели.
- Следует Путем Экстаза, при этом трактует его тоже по-своему. Считает, что такие низменные удовольствия, как наркотики и алкоголь не способны в полной мере открыть всю глубину этого пути. Для него наибольшим удовольствием является будоражащее ощущение предстоящего открытия или выигранный спор.
- Между тем, нередко сам предпочитает кровь смертных в состоянии алкогольного или наркотического опьянения. Не считает подобное чем-то зазорным, но и злоупотреблять не собирается.
- Является частым и, более того, желанным гостем в Элизиумах. Несмотря на клан, считается сородичем, с которым всегда можно приятно и весело провести время.
- В отличие от других представителей клана, Сирил предпочитает действовать мягко и осторожно. Не в его правилах заводить кровавые культы и секты, откровенно совращать и развращать других. Любитель долгой игры и готов потратить годы на исполнение плана, если результат того стоит.
- Считает, что самый большой враг каинитов - это стагнация, а сетиты нужны обществу не-мертвых как раз потому, что они не боятся разрушать табу и запреты, тем самым подталкивая сородичей изучать новые, еще неизведанные горизонты.
- Любит азартные игры, нередко выигрывает в них. Отрицает концепцию "нельзя".
- Не станет убивать просто так. Для каждого его действия вполне существует причина. Вместе с тем, если возникла необходимость, может и убить, и пытать, хотя последнее считает крайностью.
- Несколько раз впадал в глубокую депрессию, и вообще склонен к упадническим настроениям. Однако же, вера и четко поставленная цель удерживают его от трагической развязки.
- Испытывает некоторый кризис веры. Общеклановая мифология и история не всегда соотносится с историческими реалиями и вообще тем, что Сирилу известно о верованиях древних египтян. Искренне считает, что из-за влияния со стороны, восприятия Сета могло претерпеть существенные изменения. Намерен вернуть Сету было значение.
- К каждому существу ищет свой подход. С более интеллектуально настроенными людьми и каинитами будет скорее вести разговоры о высоком. Более порывистых и/или менее образованных натур может утянуть за собой в водоворот разврата и буйного веселья.

- Сэр Сирил Кеннет Уилтон, 7-й носитель титула Баронета Харфорда, владелец поместья Уилтон-холл.
- При жизни являлся владельцем поместья Уилтон-холл. Баронетство Харфорд находится в районе Саут-Хэмс, графство Девон, Англия. В баронетство входит фамильное поместье Уилтон-холл и деревушка Харфорд, население которой составляет 77 человек.
- Родился 11 ноября 1862 года
- Умер 15 февраля 1892 года.
- Отец Сирила, Баронет Кеннет Уилтон, 6-й носитель титула, являлся представителем палаты общин и видным общественным деятелем. Сэр Кеннет был человеком спокойным, уравновешенным и вдумчивым, поощрял страсть Сирила к археологии и всячески поддерживал его начинания; несколько раз он свел Сирила с влиятельными людьми, способными профинансировать экспедиции. Слишком хорошо знакомый с изнанкой политической деятельности, Уилтон-старший никогда не настаивал на политической карьере для сына. В 1884 году сэр Кеннет скончался от сердечного приступа.  Таким образом, будучи единственным ребенком в семье, Сирил стал единоличным владельцем всего состояния Уилтонов и 7-м носителем титула.
- Его мать - Эмилия Уилтон. Эмилия, «существо хрупкое, болезненное и в высшей степени печальное», покончила с собой, когда Сирилу было восемь лет. Леди Эмилия была патроном изящных искусств, увлекалась историей кельтских племен и артурианскими легедами. От нее Сирил унаследовал темные волосы, зеленые глаза и любовь к истории.
- Собственную фамилию считает ироничной и, в какой-то мере, пророческой. (wilt (англ.) - увядать).
- Сирил был болезненным ребенком, потому большую часть своего детства и юности провел в фамильном особняке. Однако же, это не помешало ему получить прекрасное образование. Лишенный возможности коммуницировать со сверстниками, он имел возможность сконцентрироваться на учебе и развить довольно необычные интересы. Под влиянием матери Сирил всерьез увлекся историей, а позднее - набирающей все большую популярность археологией, что впоследствии и определило его судьбу.
- Уилтон был спокойным, задумчивым, однако же упрямым ребенком. Он много читал, еще больше фантазировал, предаваясь мечтам о старых временах со своей обожаемой матерью. Вместе они совершали многочасовые прогулки, целью которых неизменно становились руины архаических построек Бронзового века. Иногда к ним присоединялся сэр Кеннет - в те редкие минуты, когда не был занят политической деятельностью. Упрямство же Сирила проявлялось в те редкие моменты, когда он был не согласен с диктуемыми условиями.
- С ранней юности Сирил был склонен к депрессивным состояниям. Пусть мягкий климат южной Англии смог помочь поправить его физическое здоровье, подобного нельзя было сказать о ментальном. Сирил все больше замыкался в себе, предпочитая книги людям.
- К семнадцати годам окончательно определился с выбором своей дальнейшей судьбы. Поступил в Оксфорд, где впоследствии изучал историю древнего мира, в частности стран Северной Африки и Ближнего Востока, а также антропологию. Впоследствии увлекся тогда еще только набирающей популярность археологией.
- В Оксфорде же проявилась амбициозность Уилтона, не свойственная ему ранее. На втором курсе он буквально заболел идеей найти храм, описанный в древнеримском папирусе. Древнее святилище будоражило его воображение и заставляло учиться еще усерднее, заводить еще больше полезных знакомств и отвоевывать себе место в археологических кругах.
-  Первые годы своей карьеры Сирил провел на раскопках в Великобритании. Благодаря покровительству нескольких влиятельных людей, а также финансовой помощи отца, Сирилу довольно скоро удалось встать во главе группы молодых археологов, изучавших древние кельтские строения.
- За свою жизнь Сирил совершил несколько экспедиций в Египет. Целью каждой из них так или иначе был поиск затерянного в песках храма, что был описан в римском папирусе.
- В юности Уилтон, под влиянием внутренних порывов или же особенно депрессивных настроений, отправлялся на поиски способов развеяться. Таковыми становились случайные любовницы и любовники, опиумные притоны и подпольные карточные игры, в которые он, что удивительно, нередко выигрывал.
- Будучи в Александрии, Сирил совершенно случайно выиграл в карты еще один папирус, который задал более точное направление в поисках затерянного храма.
- Идея найти доселе неизвестный храм будоражила воображение мистера Уилтона. Его желание стать открыть неизведанное граничило с помешательством; мир его сузился до исследовательского лагеря и груды камней, что стояли на одном месте тысячелетия и, быть может, простоят еще столько же. Днями и ночами он проводил в исследованиях, готовый на что угодно ради своей цели.
- После второй экспедиции (1887 год) Сирил, отдыхая от жаркого климата и палящего солнца пустыни, решил приобщиться к досточтимому английскому обществу. На одном из приемов он встретил прекрасную Хэстер, которая взбудоражила его воображение не меньше римского папируса. Она была прекраснейшей женщиной на земле, и Сирил хотел ее всем своим существом.
- Встречи с Хэстер были краткими и, как того велели этикет и правила приличия, крайне целомудренными. Все, что он мог позволить себе - легкое касание рук и проникновенный взгляд. Более, чем опытный в вопросах любви, Сирил, между тем, счел необходимым повести себя как настоящий джентльмен. Он решился жениться.
- Хэстер была женщиной из куда более привилегированной семьи, выше по статусу, нежели провинциальные баронеты Уилтоны. К желанию Сирила стать первооткрывателем добавилось еще и желание приобрести достаточную известность и престиж, чтобы таким образом заслужить благословение на союз с прекраснейшей Хэстер.
- В последующие годы последовали еще две экспедиции. Первая так и не смогла принести Сирилу желаемой славы. Вторая, напротив, задала окончательный маршрут поисков, которые, к огромному облегчению Уилтона, увенчались успехом.
- Найденный храм был в на редкость хорошем состоянии. Создавалось впечатление, что за ним кто-то следил, хотя, было очевидно, это место давно перестало исполнять свою роль, а с учетом местоположения в пустыне, вряд ли посещалось кем-либо из живых людей.
- Вечером, буквально перед тем, как команда Сирила должна была приступить к изучению храма, он всерьез поспорил с одним из коллег. Итогом конфликта стало решение Уилтона изучить храм в одиночестве.
- Исследуя храм, Сирил наткнулся на потайную дверь, которая, в свою очередь, открыла перед ним скрытые подземные лабиринты.
- Не теряя храбрости, Сирил отправился на изучения подземного комплекса. К несчастью, масштабы его оказались значительно больше, чем Уилтон мог предположить, и уже через несколько часов он потерялся.
- С ограниченным количеством воды и припасов, Сирил пробирался вперед. Что бы ни скрывалось впереди, тяготы пути в пыльных и душных подземельях должны были того стоить.
- Из-за недостатка света, Уилтон всерьез порезал руку. Следствием его собственной неосторожности был сепсис.
- Несколько суток Сирил блуждал по катакомбам, тщетно пытаясь найти выход. Осложнялось его положение развившейся лихорадкой, практически полным отсутствием воды и еды, а также недостаток освещения.
- Сепсис привел также к развитию септического психоза, выражавшемуся в галлюцинациях - Сирилу казалось, что стены меняют свое местоположение, он слышал шепот, словно кто-то зовет его, видел тени, ползающие по стенам, смотревшие тысячей глаз.
- Окончательно отчаявшись, он последовал на шепот, и, в конечном итоге, оказался в комнате, скорее всего, являвшейся внутренним святилищем. О чем и поведал вслух, немало удивив существо, смотревшее на него из темноты. Существо оказалось человеком со странно поблескивающей кожей и очень темными, будто бездонными глазами. Существо говорило, и Сирил узнавал знакомый шепот. Где-то на задворках сознания он понимал, что, вероятнее всего, имеет дело с собственным разыгравшимся воображением или же излишне реалистичной галлюцинацией.
-  Существо говорило с ним, рассказывая тайны, что были погребены под песком долгие столетия, и Сирил, не в силах сдерживать себя, впервые за долгие годы плакал от нахлынувших эмоций. Что бы он ни искал ранее, меркло перед внезапно открывшимися ему откровениями. Это было подобно религиозному экстазу, только сильнее и чище.
- Ему был предложен выбор, сделано предложение, от которого невозможно было отказаться. В ту самую ночь, уставший и лихорадящий Сирил стал Последователем Сета.
- Новорожденные каиниты страшны своей разрушительной жаждой, и нередко именно она ведет к большим трагедиям. Сирил не стал исключением - его первой трапезой стали члены археологической экспедиции, все те люди, которые годами сопровождали его в самые удаленные и пустынные уголки Египта. Резня утолила его жажду, но вместе с тем всерьез травмировала Сирила. Даже сейчас, спустя больше века, Сирил периодически возвращается мыслями к той ночи. Уже давно растерявший человечность, он, тем не менее, сожалеет о произошедшем и ощущает груз ответственности.
- Амунхети, его сир и главный учитель, являлся редким представителем сетитского духовенства, владевшего тайнами долгое время утерянного сетитского колдовства, Акху. Новообращенный Сирил проводил с ним долгие ночи, познавая историю клана, правду о Сете и пытаясь овладеть всеми возможностями, что дал Последователям их Бог.
- Сложно сказать, сколько прошло времени, но, в конечном итоге, Сирил вернулся на родину. Его сир пояснил, что для того, чтобы познать божественную суть, Сирилу следует познать мир вокруг. Мир вокруг, который слеп к хитросплетениям интриг Эонов, который погряз в собственных фальшивых табу и догмах. Сир пояснил, что теперь Сирилу надлежит обучать тех, кто заблудился.
- Безусловно, сетитская философия не смогла полностью завладеть взглядами Сирила, однако же, испытав особый религиозный опыт, он был готов признать, что в произошедшем действительно был смысл и, что, вероятно, его сир в чем-то был прав. Потому и распространение ее не было в тягость. Привыкший так или иначе вращаться в высшем обществе, Сирил предпочел раскрывать глаза на правду более тонкими и изощренными методами. Он не стал собирать культов или обустраивать церковь. Вместо этого он сосредоточился на изучении собственных новоприобретенных способностях и исследованиях сетитского наследия.
- Юные годы Сирила как Сородича выпали на период, когда археология приобрела особую популярность, в частности египтология. Салоны тореадоров открывали двери Последователям Сета. Многие убеждали представителей экзотического клана предстать перед публикой в аутентичных (как они считали) жреческих нарядах. Будучи чистокровным англичанином, и оттого не обладавшим достаточно экзотическим типом внешности, Сирил был избавлен от необходимости подобного маскарада. Однако же, его обществе все равно приветствовалось в Элизиумах.
- В один прекрасный вечер Сирил вновь повстречал Хэстер - не было сомнения, что она была такой же, как и он. Хэстер, как оказалось, принадлежала к клану тореадоров и была не-мертва вот уже более полувека. Узнав о том, что произошло с ним, прекраснейшая женщина на Земле превратилась в самую настоящую фурию. Осыпав Сирила градом обвинений и оскорблений, она, успокоившись, все же была готова к более конструктивному диалогу. Они проговорили всю ночь. Напоследок Хэстер обучила Сирила основам искусства ауспекса. Сказав, что, возможно, хотя бы это откроет ему глаза на то, чем являются Последователи Сета, Хэстер исчезла.
- Судьба пересекала их с Хэстер дороги еще несколько раз, и каждый сопровождался бурным выяснением отношений и не менее бурным примирением. Всякий раз Хэстер грозилась, что уничтожит и самого Сирила, и того, кто сотворил с ним подобное. В одну из встреч Хэстер проговорилась, что сама хотела обратить Уилтона. Более того, она планировала создать узы крови, привязать его к себе полностью. Несколько раз Хэстер практически преуспела в уничтожении Сирила, однако же, он оказался умнее и хитрее. Нет сомнения, что, представься такая возможность, Хэстер попробует снова.
- Первые десятилетия после обращения Сирил налаживал контакты и обзаводился связями. Обширная сеть информаторов и должников существенно помогала в его главной цели - поиске информации о Сете и клане.
- Спасаясь от разрушительных войн, Сирил много путешествовал. Мирное время он считал куда более выгодным для его клана - несмотря на то, что информация ценилась в военное время не меньше, а даже больше, все происходившее сильно мешало прогрессу его исследований. Пророки и культы куда больше ценятся на грани конца, а не во времена открытых военных конфликтов.
- В середине двадцатого века Сирил полностью оставил путь человечности и принял один из путей просветления, практикуемых его кланом - Путь Экстаза. Смена морально-этических ориентиров казалась Сирилу естественным развитием того существа, которым он стал. Более не человек, он не нуждался более в привычной смертным морали.
- Несколько раз он возвращался в Египет, всякий раз останавливаясь у затерянного в песках храма, чтобы пообщаться с Амунхети и рассказать ему о происходящем в мире. Вечный затворник, сир Сирила в большой опаской относился к внешнему миру, но всякий раз снаряжал свое дитя крупицами древних знаний Последователей Сета.
- В семидесятых Сирил дал становление смертному человеку, однако же, их дороги довольно быстро разошлись. На данный момент он не представляет, где может находится его дитя.
- В девяностых Сирил познакомился с Кунигундой, молодой брухой и анархом. Их связали несколько передряг, выбраться из которых было возможным только при совместных усилиях. По необъяснимой причине Сирил проникся симпатией к девушке и предложил ей убежище.
- Меньше всего он ожидал, что вместе с Кингой в его фамильном особняке поселится и вся котерия брухи. К счастью для котерии, Сирил решил, что подобное знакомство будет более, чем удачным, особенно в случае его продолжительной отлучки от дома. К счастью для Сирила, Кинга и ее котерия были благодарны ему за предоставленное убежище и обещали не уничтожить его поместье.
- Иногда Сирил использует анархов в качестве дополнительного канала связи, но по большей части оставляет их предоставленными самим себе. Он также знает, что, возникни такая необходимость, может рассчитывать на силовую поддержку с их стороны.
- В начале двадцать первого века Сирил окончательно перебрался в США. Официально он изучает различные точки зрения, связанные с мифологией и историей клана. Неофициальная же цель смены жительства известна лишь ему одному и избранным Последователям Сета.
- В 2007 году Сирил познакомился с Говардом Тоддом, тремером, регентом новоорлеанской капеллы, а также примогеном клана тремер. Произошло это на одной из выставок, где Уилтон попытался раскрыть мистеру Тодду глаза на глубинный смысл одной из картин. Краткий разговор вылился в продолжительные отношения двух интеллектуалов. По сей день они нередко встречаются в по возможности удаленных от любопытных глаз местах. Встречи эти обычно заканчиваются долгими разговорами, а порой и ожесточенными спорами, в которых ни одна из сторон не выигрывает. В следующую встречу все повторяется снова.
- Поначалу Говард посчитал Сирила тореадором, в чем сетит не пытался разуверить господина примогена. Однако же, понимая, что рано или поздно тайное станет явным, Сирил все-таки раскрыл правду о своем клане (тем более, что обычно в обществе он не скрывал принадлежности к Последователям Сета). Ожидаемо, Говард отреагировал негативно на подобное известие. Несмотря на уверения Сирила в том, что он всего-навсего исследователь, что репутация Последователей Сета была всерьез подорвана менее благородными членами его клана, в отношениях его с мистером Тоддом все равно присутствует явное недоверие.
- Около десяти лет назад Сирил помог новообращенной девушке из клана гангрел. Девушка оказалась талантливым археологом, и с тех пор она является частью постоянной котерии Сирила. В основном она является "руками" Сирила в области раскопок и исследований.
- В Новом Орлеане Сирил обосновался основательно. Ему принадлежит особняк  в Садовом квартале. Поскольку Сирил является владельцем впечатляющей коллекции исторических артефактов, его дом скорее похож на музей - в витринах можно найти египетские папирусы, испещренные клинописью глинянные таблички, римские монеты, черепки греческих кувшинов и многое другое.
- Основным источником дохода в современные ночи для Уилтона является подпольная продажа исторических, а порой и сверхъестественных артефактов. Способен достать самые разнообразные вещи в кратчайшие сроки. Оплату берет как деньгами, так и услугами. Последние нередко предпочитает отсроченными до более подходящего момента. Как и всегда в подобных случаях, плата за услуги Сирила может оказаться выше, чем заказчик ожидает.

dead can dance - black sun
тол мириам - такет нантакет
peter gabriel - my body is a cage
the eden house - to believe in something
eden - darkness in me
ludovico einaudi - time lapse
karl sanders - rapture of ampty spaces
than.eye - king snake

Единственное, что по праву заслуживает вечной жизни - искусство. И, пожалуй, история. Полагаю, именно за эти свои воззрения я был обращен - случилось это более века назад, в эпоху разительно отличавшуюся от настоящего времени. Нельзя сказать, будто бы я скучал по викторианской морали и добродетелям - новое тысячелетие представляло собой цветастый узор из взглядов, мировоззрений, политических симпатий и антипатий. Даже из такой интимной и глубоко личной вещи, как сексуальные предпочтения, люди нового времени делали целое представление. В своей смертной жизни, став свидетелем скандала, развернувшегося вокруг фигуры небезызвестного Оскара Уайльда, я и подумать не мог, что в будущем подобные ему станут бравировать деталями своей личной жизни, нести их, словно знамя. Я был восхищен. Открытость, внутренняя свобода, даже особая наивность и по-своему очаровательная мораль этого времени неизменно приводили меня в восхищенное состояние. Будучи ходячим архаизмом, пережитком времени, глубоко закостенелым стариком и, конечно же, ученым, я не мог не желать изучить юных и прекрасных юношей и девушек, обсуждавших Данте за чашечкой латте в старбаксе или же с нелепо серьезными лицами рассуждавших об античной философии. С восхитительной смелостью они играли с формами, создавали совершенно новое, на стыке жанров, искусство. Как ученый, я считал должным зафиксировать веяния нового тысячелетия, сохранить их в письменной форме. Как человек, который всегда тяготел к творческой среде, я желал подстроиться под них, быть гибким, насколько это возможно, слиться с ними в едином порыве экстаза.
Полагаю, именно последнее и послужило причиной моего желания отправиться в путешествие - традиционное для любого члена клана . Я уже давно не был юным тореадором, совершающему паломничество впервые, однако же, чувства, которые я испытывал, покидая Великобританию, были очень схожи с теми, что заполняли все мое существо на пороге двадцатого века, когда я едва успел выйти из-под крыла своего сира и, как и подобает прилежному ученику, собирался отправиться в Италию, чтобы всецело отдаться созерцанию полотен мастеров эпохи Ренессанса. Настоящее же путешествие должно было позволить мне соприкоснуться с искусством современным. Есть ли город более подходящий, нежели Сан-Франциско? Буквально восстав из пепла после ужасающей трагедии 1906 года, этот город вобрал в себя, казалось бы, все возможные артистические веяния. Я, дитя Старого Света, изнемогал от нетерпения. Мое знакомство с Америкой было кратким, сумбурным и лишенным каких-либо приятных воспоминаний, и потому в этой поездке я намеревался изменить собственное мнение о нравах и культуре Нового света, этой земли предприимчивых и смелых.
Оказавшись в этом городе, я, впрочем, не сразу смог соприкоснуться с прекрасным (хотя мне и удалось улучить момент, чтобы в полной мере оценить архитектурные особенности Пасифик хайтс и Ломбард-стрит, а также более близко познакомиться с обитателями района Кастро). Вовлеченный в череду интриг, какие по обыкновению сопутствуют любому сколько-нибудь крупному собранию Сородичей на ограниченном пространстве, я, тем не менее, все же смог сделать все возможное, чтобы быть приглашенным на одну из выставок, какие часто устраивают талантливые (или претворяющиеся таковыми) тореадоры. Моя репутация, к несчастью, успела претерпеть существенный удар около пяти лет назад и, не предприми я заранее решительные меры, мне грозило быть застигнутым солнечными лучами где-нибудь посреди Маркет-стрит. Должен заметить, что моя эксцентричность была как проклятием, так и спасением. Как оказалось, тореадоры Нового света с гораздо большей охотой принимают у себя гостей, подобных мне. Право же, господам Старого света стоило бы поучиться у этих молодых и амбициозных Сородичей.

В небольшой частной галерее, коих в Сан-Франциско великое множество, я чувствовал себя более, чем на своем месте. Несмотря на то, что социальные игры, подобные этой, чаще всего приносили скорее раздражение, нежели удовольствие, я все же был очарован повадками американских тореадоров. Неизменно вежливые и, вместе с тем, раскованные, они едва ли прожили и половину того срока, что выпал на мою долю, а подобные мне уже считались древними стариками. Нельзя сказать, что это не было правдой - каждый из нас, увы, носил отпечаток того времени, в которое жил. Впрочем, я немало позабавил местную публику тем, что "будто сошел со страницу викторианского романа". Прошу прощения, что забыл свой плащ и кружевную рубашку. В следующий раз, вне всякого, я постараюсь как можно более точно соответствовать всем стереотипам своего времени.
Впрочем, куда более меня интересовала сама выставка. Я мог пережить без общества других тореадоров, а также представителей прочих кланов, мне менее всего были интересны свежие сплетни, но искусство было тем, ради чего я и оставил свое уединение и мрачное расположение духа. И потому я просто не имел права пропустить выставку.
Блуждая по залу, я скользил взглядом по выставленным работам, ни одна из которых, впрочем, не вызывала у меня внутреннего отклика. Как опытный критик, я отпускал колкие комментарии в стороны тех или иных работ, веселя, тем самым, почетную публику и, полагаю, расстраивая несчастного творца. Я готов был уже разочароваться, когда мой взгляд наткнулся на прекрасную картину, по какой-то неведомой мне причине, спрятанную в самом дальнем углу галереи и обделенную пристальным вниманием критиков. Неспешно, но вместе с тем и не давая сбить себя с курса или же отвлечь на разговоры, я направился к этому совершенно неожиданному шедевру.
Картина была великолепна. Совсем небольшая, однако же, предельно детализированная, она представляла собой одну из сцен Ветхого завета - Каин, стоявший на коленях перед алтарем с подношением, простирал руки в воздух, отдаваясь на милость сурового божества. Быть может, именно тривиальность выбранной темы и послужила причиной отсутствия внимания. Я же должен был признать, что эта работа была единственной стоящей во всей галерее. В попытках изумить достойную публику новоявленные творцы играли с формой и содержанием, скатывались в часто бессмысленный минимализм. Эта же работа, с ее чарующей простотой, вместе с тем, была наполнена более глубоким, высшим смыслом. В скрупулезном подходе к воссозданию окружающего мира, мне виделось влияние фламандских мастеров, но сама меланхоличность картины куда более походила на живопись моего времени. Я мог чувствовать эмоциональный посыл этого шедевра, почти религиозный экстаз творца. Поза Каина выражала смирение, ожидание, почти раболепное поклонение тому существу, что создало весь этот мир, что простирался вокруг него. С вершины горы, на котором стоял алтарь, была видна долина, уходившая за горизонт. Лунный свет, мерцающий и почти иллюзорный, освещал эту сцену откуда-то сверху. В этом сиянии Каин куда больше походил на такого же, как и мы, будто художник заранее готовил нас к драматичной развязке.
Мазки складывались в особый паттерн, линии сплетались между собой, приобретая иные, скрытые формы, я всматривался в них, пытаясь уловить это тщательно зашифрованное послание. Я чувствовал глубокое, всепоглощающее желание вывернуть себя наизнанку, безграничную благодарность и необычайное воодушевление, какое бывает на самом подъеме творческого процесса. Вместе с тем, мною владел стыд за ничтожность моего подношения, однако же, это было единственным, что я мог подарить тому, кто владел всем этим и многим другим. Я тонул в осознании собственной ничтожности, понимании, что являюсь лишь частицей бесконечного Космоса, коим являлась та самая сила, что стояла в начале Всего. И сила эта, подавляющая и...
Кто-то кашлянул совсем рядом, резко выдернув меня из состояния, похожего на транс. Мужчина, которого я заметил чуть ранее и который, как мне показалось, пытался скрыться в этом углу ото всех, по какой-то причине решил прервать то особое состояние, которое считалось фатальной слабостью моего клана.
- Великолепная работа, не правда ли? - поинтересовался я, однако же, не повернувшись лицом к мужчине. Тон мой красноречиво говорил о том, что я был не слишком-то доволен тем, что меня прервали. Впрочем, мужчина тоже был не слишком доволен моим присутствием в его убежище. Мне не нужно было даже использовать дисциплины, чтобы понять его эмоции. Наконец, совладав с собственным раздражением, я повернулся лицом к Сородичу.
- Сирил Уилтон, 9-й Баронет Харфорда, - представился я, протягивая руку для рукопожатия. Дождавшись его ответа, я кивнул. - Безмерно рад знакомству.
Церемониальность моя порой смешила более молодых сородичей, но, как я уже говорил ранее, я был ребенком своего времени. Как бы мы ни стремились меняться вместе со временем, каждый из нас был застывшим изваянием своей эпохи. Я рассматривал его - во всем виде этого мужчины смутно угадывались признаки того, что он выходец примерно из того же времени, что и я сам.
- Вы выбрали весьма удачное место, чтобы спрятаться. Понятия не имею, почему данный шедевр критики обошли стороной. Но, тореадоры... - я развел руками, слегка улыбнулся. - Да вы и сами знаете, какими бывают представители моего клана. Такая бессмысленная погоня за трендами.
Говард не казался мне человеком заинтересованном в искусстве, но, по всей видимости, были обстоятельства, которые вынуждали его присутствовать на подобных мероприятиях. Политическая игра внутри Камариллы была, пожалуй, утомительным и жестоким действом, однако же, таково было положение вещей, не менявшееся веками. Полагаю, что и до создания Камариллы (или же Саббата), Сородичи точно так же плели интриги друг против друга и всячески пытались перещеголять своих соперников. Конечно, открытые противостояния были, что называется, mauvais ton, но ни один тореадор не устоял еще перед острой, как лезвие ножа, дискуссией. Полагаю, это многое говорило о моем клане. В каждой фразе содержался подтекст, каждый разговор изобиловал двойными, а то и тройными смыслами. Я был не исключением. Пренебрежительно отзываясь о сородичах своего клана, я проверял своего собеседника.

Скрытый текст:

Для просмотра скрытого текста - войдите или зарегистрируйтесь.